Шеррилин Кеньон - Танец с дьяволом [Зарек и Астрид]
— Девятьсот лет назад, когда я убил предыдущего Таната, ты обещала мне, что не станешь воссоздавать чудовище. Вспомни, что произошло тогда! Сколько смертных он растерзал! Сколько истребил Охотников! Хотя бы это ты помнишь?
Артемида выпрямилась и встретила его гневный взор упрямым взглядом.
— А ты помнишь, сколько раз я тебе говорила, что твоих людей нужно контролировать? Что должна быть сила, карающая их, если они выйдут из повиновения. И кто этим будет заниматься — ты? Да ты даже со своим демоном нянчишься как с ребенком! И Охотников вечно выгораживаешь, сочиняешь для них оправдания! «Ах, Артемида, ты не понимаешь… Бла-бла-бла!» Все я понимаю. Я прекрасно понимаю: ты добр и снисходителен ко всем на свете, кроме меня! Вот мне и пришлось создать слугу, который слушает, что я говорю. — Она смерила его многозначительным взглядом. — Который действительно мне подчиняется.
Сжимая и разжимая кулаки, Эш трижды досчитал до десяти. Артемида обладала удивительным талантом выводить его из себя, но сорваться на нее было бы смертельно опасно. Вступив в схватку с богиней, Ашерон мог потерять контроль над своей силой.
— Арти, на твоем месте я бы оставил эту тему. Как твой палач тебе «подчиняется» — мы уже видели.
Предыдущий Танат, измученный столетним заключением и жаждой мести, вырвавшись на волю, вихрем смерти пронесся по европейским странам. Тогда Эшу пришлось сочинять миф о чуме, чтобы не объяснять ни смертным, ни Охотникам, почему население одной только Англии уменьшилось на сорок процентов.
При мысли о том, что этот монстр вновь на свободе, Ашерон с силой потер лицо руками. Черт бы побрал Артемиду! Когда он спорил с ней и умолял ее не выпускать Таната, надо было догадаться, что уже поздно!
Но он, как последний дурень, вообразил, что на нее можно положиться.
Сколько же можно попадаться на одну и ту же удочку?
— Черт побери, Артемида! Ты же прекрасно знаешь, на что способен Танат! Он может собрать даймонов и подчинить их себе. Он способен призывать их за сотни миль. В отличие от моих Охотников он не боится солнца и его невозможно убить. А единственное его уязвимое место им неизвестно.
— Ты сам виноват — надо было их предупредить! — надув губы, протянула Артемида.
— О чем предупредить? «Ведите себя прилично — иначе эта стерва выпустит на вас безумного убийцу»?
— Как ты смеешь называть меня стервой?
Ашерон выпрямился, прислонился спиной к колонне, взглянул ей прямо в глаза.
— Ты понимаешь, что натворила?!
— Он всего лишь мой слуга! Я всегда могу призвать его обратно!
Однако руки у нее дрожали, а на лбу выступили капельки пота.
— Тогда почему же ты дрожишь? — поинтересовался Ашерон. — Объясни мне, как он сбежал.
Артемида сглотнула. Однако ей было ясно, что объяснений не избежать.
— Его выпустил Дион. Он проболтался мне после совета.
— Дионис?
Она кивнула.
На этот раз Эш обругал самого себя. Напрасно он стер воспоминания Диониса о схватке в Нью-Орлеане. Лучше бы этот идиот помнил, с кем имеет дело, и поостерегся снова с ним связываться!
Но Ашерон защищал Артемиду. Больше всего она боялась, что ее родные догадаются, кто такой Ашерон. Точнее, что он такое.
Для всех олимпийцев Эш был лишь любопытным курьезом. Живой игрушкой Артемиды.
Если они узнают…
Поэтому никто — даже сама Артемида — не помнил, что именно произошло той ночью в Нью-Орлеане. В памяти их сохранилось лишь то, что была битва и Ашерон вышел из нее победителем.
Артемида пообещала ему, что Дионис не станет мстить Зареку. Но затем решила уничтожить его сама…
Когда же он чему-то научится?!
Ей нельзя верить. На нее нельзя полагаться. Никогда и ни в чем.
Эш отвернулся.
— Знаешь ли ты, что это такое, — когда тебя запирают в какой-то дыре и забывают? И много, много столетий ты ждешь, когда о тебе вспомнят…
— А ты знаешь?
Эш молчал; на него нахлынули воспоминания. Горькие, болезненные воспоминания, без которых не обходилась для него ни одна мысль о прошлом.
— Лучше молись о том, чтобы тебе никогда этого не узнать. Это безумие. Этот гнев. Эту жажду мести. Ты создала чудовище, Артемида, — и только я могу его остановить.
— А ты сидишь здесь и не можешь уйти! Что же нам делать?
Эш недобро прищурился. Артемида поспешно отступила.
— Послушай, все будет в порядке. Я все устрою. Сейчас свяжусь с Оракулами, и они вернут его в темницу.
— Постарайся, Артемида. И побыстрее. Потому что, если тебе не удастся вернуть над ним власть, наш мир превратится в страшнейший из твоих ночных кошмаров.
Зарек и Астрид лежали у кромки воды, сплетенные воедино, и разгоряченные тела их омывал прибой.
Неужели все это — продолжение сна? Как он ярок, как реален! Вот бы никогда не просыпаться!
Интересно, каково было бы заниматься с ней любовью в реальности?
Но Зарек знал: этот вопрос лучше себе не задавать. Им с Астрид никогда не быть вместе. Она никогда не заинтересуется таким, как он.
Только во сне он может быть кому-то нужен. Для кого-то желанен.
Может быть человеком.
Скатившись с нее и повернувшись на бок, он наблюдал, как ее нагое тело омывает волна. Ее мокрые волосы прилипли к телу. Она казалась морской нимфой, что выплыла на берег погреться на солнышке и соблазнить гибким телом и шелковистой кожей какого-нибудь простодушного рыбака.
Она подняла голову и с нежной улыбкой, от которой сердце его забилось чаше, провела рукой по его груди.
Астрид тоже не сводила с него глаз. Сейчас Зарек выглядел каким-то… растерянным. Как будто с ним произошло нечто невиданное и неслыханное.
В сущности, так оно и было.
Интересно, удастся ли ей его приручить? Хотя бы немного. Настолько, чтобы и другие смогли разглядеть в нем то, что видит она.
Что ж, по крайней мере, он уже разрешает себя трогать — не отшатывается и не чертыхается.
Для начала неплохо.
Рука ее скользнула ниже, к мускулистому животу; затем — еще ниже… Глаза его вспыхнули голодом.
Астрид облизнула губы, гадая, решится ли на более смелое прикосновение. Рядом с ним она еще чувствовала себя неуверенно, не вполне понимая, как он реагирует на ее инициативы.
Она запустила пальцы в курчавые волосы, острым мыском спускающиеся к его мужскому естеству. Оно уже начало возбуждаться…
Зарек смотрел на нее, затаив дыхание. Ее нежные пальчики творили с ним что-то потрясающее!
Он еще не успел отдышаться, но был готов любить ее снова и снова.
Вот она опустила руку еще ниже.
Зарек сдавленно рыкнул, когда его яички легли, словно в гнездо, в ее теплую, нежную ладонь.
